Первый спуск в шахту

Многие люди, ни разу не бывавшие в шахте, с полной уверенностью могут сказать, да и скажут сто процентов - что работать в шахте это раз плюнуть и что в этом нет ничего страшного. Я и сам так думал. Будучи студентом горного техникума, представлял спуск в шахту неким романтическим действом, сравнимым с погружением на глубину или сказочным выходом в космос. Что работа под землей наполнена благородным риском и экстримальными моментами, делающими трудовые будни поистине незабываемыми и насыщенными. Я сравнивал шахтера с парашютистом, что для горного работника каждый спуск в шахту, как и для прыгуна с парашютом, может стать последним и эта мысль наполняла молодой, еще по юношески глупый мозг, щепетильными картинками борьбы с опасностью, такой таинственной и возбуждающей...
Но когда наступил первый студенческий спуск в шахту, вся красочность представляемых мною интересных сюжетов, померкла и я оказался в серых, суровых реалиях шахтерской жизни...
- Включай лампу! - в уши ворвался мощный голос наставника.
Я вздрогнул, тут же нащупал на каске фару шахтного аккумуляторного фонаря, повернул тумблер. Тусклое освещение надшахтного здания прорезала яркая полоса белого света, мощный луч острой точкой вперился в широкую грудь наставника, от точки расплылся призрачный круг, отчетливее осветив грязную спецовку пожилого шахтера. Густые брови Геннадия Юрьевича сошлись к переносице, пристальным взглядом он окинул меня с ног до головы, слегка нахмурившись, пробасил хрипловатым голосом:
- Подтяни ремень, самоспасатель перебрось через плечо и никогда не выпускай его из виду. В шахте он может стать единственной надеждой на спасение! Не спорю, не удобно носить, а особенно работать с банкой на боку, но лучше привыкнуть, чем загнуться где-нибудь в выработке.
Я тут же внял указанию старшего и ловким движением перебросил через плечо ремень самоспасателя, быстро подтянул ремень так, что аккумулятор пристегнутый за спиной больно впился в позвоночник, пришлось вытянуться как по струнке, словно солдат при виде командира.
- Молодец! Быстро соображаешь - одобрительно кивнул Геннадий Юрьевич. - Из тебя может получиться хороший шахтер. Но время покажет из какого теста ты слеплен.
Пока Геннадий Юрьевич инструктировал меня и давал четкие рекомендации как вести себя под землей, в клетьевую вошла группа шахтеров. Лица подземных тружеников суровы, словно высеченные из камня, глаза профессионалов - смотрят прямо, напористо, но в то же время чуткие взоры замечают каждую деталь, привыкшие работать в таких условиях, когда пропущенная мелочь может стоить жизни не только себе, но и товарищу. У каждого в руках ручной инструмент, они, словно древние воины побрякивающие оружием, двинулись к нам.
Когда они подошли, я ощутил на себе прощупывающие как сканеры взгляды, непроизвольно сжался, ощутив себя волчонком в стае могучих волков.
- Юрьич, все молодежь воспитываешь? - спросил низкорослый, но крепкий как дуб, бородатый мужик. Хохотнув громко, добавил: - Перебирайся к нам на участок, а то к нам второразрядников нагнали, учить не кому.
Геннадий Юрьевич нахмурился, густые седые брови грозно сошлись к переносице.
- Может и твоим воспитанием заняться, Петя? - сказал он сурово, вперил в мужика тяжелый взгляд, точно в переносицу, словно собирался одним ударом отправить собеседника в глубокий нокаут.
Петя вздрогнул, буд-то получил невидимую оплеуху, глаза растерянно забегали.
- Юрьич, ты все еще злишься? - спросил он потупив взор, огляделся на товарищей, что молча стояли за его спиной. Шахтеры в разговор не вклинивались, все отлично понимали за что так зол Геннадий Юрьевич, и все отлично знали его строгий но справедливый нрав, а пудовые кулаки могучего проходчика ясно говорили, что с ним лучше не связываться.
- Петя! - брезгливо громыхнул Геннадий Юрьевич. - Твои шуточки могли стоить людям жизни!
Шахтеры за спиной Пети, одобрительно закивали. Все прекрасно помнили тот недавний инцидент, когда юморист Петя решил подшутить над молоденьким проходчиком и своим дурацким указанием чуть ли не угробил человека.
Я смерил Петю пристальным взглядом, выражение лица шахтера, хоть и бородатое, что должно означать присутствие мудрости, но нахальное, глаза бегают как у провинившегося школьника, зубы то и дело обнажаются в ехидной усмешке. Такие люди, как определил я, останавливаются в умственном развитие сразу после окончания школы, а в лучшем случае после армии, и до конца своих дней проживают тупо инстинктами пожрать, поспать, да где бы найти самку для размножения таких же дебилов...
**********
Шахтная клеть - это такой огромный лифт опускающийся на глубину до трехсот метров - вмещает в себя около двадцати человек. Но когда я, ведомый толпой широкоплечих шахтеров, втиснулся в это чудо производственной техники, сложилось впечатление будто в стальную клеть забилось народу в два раза больше.
Яркие лучи фонарей световыми клинками прорезали сгустившуюся темноту. Через решетчатые двери я разглядел холодный серый бетон вертикального ствола, по которому клеть, как скоростной лифт небоскреба, опускается на немыслимую глубину. В лицо пахнуло прохладным воздухом - это мощные вентиляторы гонят с поверхности по горным выработкам свежий воздух, который с неистовой яростью бросается разгонять опасные скопления газа и пыли, в подземных туннелях, что способны от малейшей искры объять адским пламенем всю шахту.
Я мерзло поежился, когда представил, что под ногами сотни метров пустоты и холодного мрака, и если клеть вдруг оборвется, то уже ничто не спасет обреченных людей. Но хотя и знаю, что на подобные случаи есть защитный паращут, но подлое подсознание так и выбрасывало устрашающие картинки искореженного метала вперемешку с изувеченными телами на дне ствола.
- Не бзди! - раздался над ухом могучий голос наставника. Я от неожиданности вздрогнул, с легкой улыбкой посмотрел на Генадия Юрьевича. - Первый спуск, это как с первой женщиной, главное не дрейфить!
Глаза матерого шахтера блеснули задорно, на суровом лице вдруг расплылась широкая улыбка.
- Я и не бздю, - сказал я, стараясь держать голос как можно небрежнее, но поджилки предательски тряслись перед неизвестностью.
- Не ври, я же бздел, - сказал Геннадий Юрьевич, ухмыльнулся, видать вспоминал свою молодость, когда в шахту, по уровню опасности намного превышавшую современной, молодежь шла работать и рисковать шкурой не ради денег, а во имя идеи, добросовестно трудиться во славу отчизны, отдавать себя полностью, лишь бы могучая родина становилась еще сильнее и богаче...
Я отвернул взгляд от задумчивого лица Юрьича, мысленно поблагодарил пожилого шахтера, что поддержал, а не попытался как-то подколоть, еще совсем зеленого студента.
Клеть вдруг дернулась, пошла вниз, с каждой секундой набирая скорость. Кровь прилила к голове, а в ногах стало легко, словно тело потеряло вес, и складывалось впечатление, что еще чуть-чуть и пол уйдет из-под ног, а каской я упрусь в потолок, как космонавт в невесомости на орбитальной станции тыкается макушкой во все что ни попадя...
Клеть спускалась около трех минут. Шахтеры травили анекдоты, обсуждали предстоящую работу, кто-то возбужденно рассказывал как его вчера чуть не завалило валуном размером с быка, и если бы не его молниеносная реакция, то осталось бы от него мокрое место.
Я особо к разговорам не прислушивался, в груди от волнения сжались тугие пружины. Это прожженным шахтерам все нипочем, в шахту уже как домой, все знакомо и привычно. Но у меня сейчас пошла ломка мировоззрения, стоило ли вообще выбирать шахтную профессию, может лучше было пойти учиться на какого-нибудь юриста или экономиста, безопасно и всегда в чистой одежде, но мой отец был против, так как сам он являлся работником горной промышленности, и говорил что, этих экономо-юристов не желающих работать и так пол страны, а грамотных специалистов в рядах трудяг недостаток. Я возражать по этому поводу не стал, наверное, впервые в жизни задумался, так сказать, о смысле жизни. И впрямь, большинство моих друзей и знакомых пошли учиться на профессии, где ожидают минимум усилий и максимум отдачи...
Но не успели мои мысли найти правильный ответ, как клеть дернулась, остановилась, что означало прибыли на место. Решетчатую дверь распахнули впереди стоящие, начали выходить, сзади меня подтолкнули и я непроизвольно сделал шаг вперед, пошел за темными фигурами в касках.
Выйдя из шахтного лифта, я ожидал узреть тесную, с низкой кровлей горную выработку, но на мое удивление околоствольное пространство было просторным и хорошо освещенным. В воздухе витал неестественный запах слабой концентрации газа, хотя и разбавлялся свежей струей кислорода, но подземный газ не хотел уходить и сдавать позиции.
- Не давно взрывники работали, - пояснил Геннадий Юрьевич, увидев как я шмыгаю носом. - Скоро проветрится.
- Понятно. - сказал я, и начал с интересом разглядывать все на чем останавливался взгляд. В специально отведенной нише расположена высоковольтная подстанция в виде массивной цилиндрической бочки, по соседству расположены трансформаторы низкого напряжения и электрощиты с яркими предупреждающими об опасности значками. Все электрооборудование, дабы какой дурак не полез и не убился, ограждено решетчатой перегородкой с увесистым замком на двери сваренной из каленной арматуры, и только подземный электрослесарь имел право приближаться к электрическому хозяйству.
- Пошли, а то без нас уедут, - сказал Геннадий Юрьевич, и хлопнул меня по плечу. Я от тяжести руки наставника чуть не потерял равновесие, слегка присел, и с трепетом подумал, что будет, если огромный кулак станет преградой для чьего-нибудь лица.
В это время толпа шахтеров шумной ватагой приближалась к подземному электровозу, представляющему из себя непосредственно тяговую машину работающую на мощных аккумуляторах и десятка пассажирских вагончиков, . Разделившись на группы по четыре человека, шахтеры слаженно распределились по местам. Когда электровоз тронулся не дожидаясь нас, мы поспешили и с трудом успели запрыгнуть в последний вагончик.
Попав в вагон я удивленно покрутил головой, сразу вспомнилось детство, когда в парке аттракционов любил кататься на миниатюрных паровозах, так же тесно, а голова в каске упирается в низкий потолок, из толстого железа, дабы нечаянный валун не продавил крышу и не смял случайных пассажиров.
- И далеко нам ехать? - спросил я, с интересом смотря в дверной проем, за которым монотонно проскакивают крепежные арки, что благодаря точным вычислениям инженеров и кропотливому труду горняков-проходчиков, выдерживают давление тысяч тонн породы. Электровоз набрал нужную скорость и вагонеточные колесики мерно постукивали, старательно подражая старшим собратьям от мощных локомотивов, что неустанно пересекают огромные расстояния на поверхности.
- Минут пятнадцать, - ответил наставник. - Потом пешком где-то час.
- Ого, - выдохнул я, если попытаться представить расстояние и сопоставить с надземным рельефом, то выходила занимательная картина. Шахта располагалась на окраине города, и если я не ошибаюсь, то сейчас над головой, на расстоянии сотен метров, возвышаются жилые дома, по дорогам мчатся автомобили, по оживленным улицам бегут по своим делам люди, которые и не подозревают, что недра земли под ногами испещрены горными выработками, тупиковыми штреками, а проходческие комбайны зубчатыми шнеками вгрызаются в плотные слои каменного угля...
Пятнадцать минут движения на электровозе пролетели как одна. Мое сердце возбужденно стучит, легкие глубоко вдыхают спертый шахтный воздух. Первичный страх перед шахтной неизвестностью прошел и сменился глубочайшим любопытством. Теперь мне хотелось все рассмотреть, заглянуть в каждую щель и собственными руками пощупать все на чем останавливался взгляд.
- Держись рядом, и не суй руки куда не следует, - гаркнул Геннадий Юрьевич, матерый проходчик опытным взглядом определил мой ярый настрой изучить все окружающее не только глазами. И как опытный педагог решил занять ученика чем-то полезным, а то еще пальчик прищемит. Наставник долго не думал, богатырской дланью ухватил одиноко стоящий лом, прислоненный к стене, покачал его, определяя вес словно копьеносец перед броском, и довольно ухмыльнувшись протянул мне прославленный архимедов рычаг.
- Вот твое основное орудие труда, - сказал он. - После смены вернешь лом на место. Иначе сроднишься с ним на все время практики!
- Но я ведь электрослесарь, - сказал я, тупо смотря на протянутую руку с металлическим чудом инженерного ума. - Зачем мне лом?
Зря я так сказал. Геннадий Юрьевич сдвинул густые брови к переносице, глаза опасно блеснули. Чуть ли не испепелив меня взглядом, наставник сказал таким голосом, словно подписал мне смертный приговор:
- Забудь что ты только электрик! Прежде всего ты шахтер, а шахтер должен уметь все!
- Но... - замялся я, проигнорировал протянутый лом, я конечно уважаю старших и готов следовать всем мудрым советам, но я так же уважаю и себя, и не собираюсь подстраиваться под кого-либо и исполнять чьи-либо прихоти. Я хоть и зелен, но все таки гордость имею.
- Запомни на всю жизнь, сынок, - сказал наставник строго, чуть подумав, продолжил уже более мягким тоном: - Я не хочу тебя как-то унизить или оскорбить. Но помни, ты не в сказку попал и умение пользоваться даже простейшим ломом, может спасти кому-нибудь жизнь!
- А че им пользоваться? - улыбнулся я. - И дурак сможет.
- Не скажи. Если умело подойти, можно сдвинуть и гору.
Я молча принял полтора метровый металлический стержень с расплющенными концами, тут же ощутил тяжесть сыромятного железа. Мышцы правой руки напряглись, бицепс вздулся крепким шаром. Я слабаком себя не считал, так как частенько посещаю спортзал, но все таки удивился весу рычажно-ковыряющего инструмента. Наставник прав, хоть лом и простейшее изобретение человечества, но для умелой работы нужны определенные навыки.
- Пошли, - коротко бросил Геннадий Юрьевич. - Нам еще далеко идти.
Я последовал за широкой спиной Геннадия Юрьевича. Наставник хоть и преклонного возраста, но спину держит прямо, словно генерал на пенсии, покатые плечи молодцевато раздвинуты, выставив вперед могучую грудь. Подобные люди в военное время первыми идут в бой и последними из него выходят, а в мирное, трудятся не покладая рук, полностью отдавая себя работе, и пользы от такого человека больше, чем от десятка умников с купленными красными дипломами...
***************
Среди тумана из угольной пыли я с трудом различил очертания добычного комбайна. Луч от мощного фонаря с трудом пробивался сквозь микроскопические частицы угля витающие в плотном, горячем воздухе и только редкий проблеск металла говорил, что впереди вгрызается в пласт угля механический крот огромных размеров. Едва различимые проблески света говорили, что где-то там, в плотной завесе из пыли, трудится добычная бригада, основной костяк всей шахты.
- Дальше идти опасно! - сказал Геннадий Юрьевич. - Пошли обратно, итак, я тебя далеко завел, студент. Начальство узнает, взбучку устроит.
- Может подойдем ближе? - спросил я быстро. Адреналин хлынувший в кровь обострил чувства, заставил сердце быстрее качать разгоряченную кровь. Хотя разум и понимал, что само нахождение в шахте весьма опасное предприятие, а присутствие при добыче угля вообще сверх риска, где в любую секунду может произойти обвал, или выброс подземных вод способных снести многотонный комбайн как игрушечный кораблик, но любопытство все-таки брало верх, и мне не терпелось воочию увидеть процесс рубки угля.
- Еще насмотришься, вся жизнь впереди, - как отрезал наставник. - Пойдем, на сегодня хватит.
Но не успели мы отойти и на пару метров, как за спинами раздался оглушительный грохот. Мощная волна горячего воздуха ударила в спину, заставила меня присесть на корточки и чуть ли не уткнуться носом в каменистую почву, которую закачало как палубу на корабле. В ушах зазвенели колокола, барабанные перепонки завибрировали как динамики от мощного усилителя. От неожиданности у меня перехватило дыхание, а в растерянном сознании пронеслась паническая мысль, что все, конец, сейчас на голову обрушится многотонная масса породы и раздавит нас как клопов.
Не зная что предпринимать дальше, я в ужасе огляделся, в надежде что опытный наставник подскажет что делать дальше. Но пылевое облако уплотнилось так, что не видно собственного носа, или это у меня помутилось в глазах, подумал я ошалело. "Включиться в самоспасатель! - следующее что пришло на ум". Как учили при экстренных ситуациях, я трясущимися руками сорвал крышку универсального спасателя и схватил загубник, оставшийся в легких воздух я выдохнул в самоспасатель, дабы запустилась химическая реакция по выделению кислорода.
- Юрьич!!! Ты где?! Что случилось?! Куда бежать?! - выпалил я на одном дыхании, в горле тут же образовался ком из угольной пыли, заставил меня замолкнуть и трясущимися губами припасть к источнику искуственного кислорода.
- Я здесь, - раздался рядом хриплый голос наставника. - Сиди жди, когда пыль осядет. Похоже путь обратно завалило.
Набрав в легкие побольше воздуха, я выпалил на одном выдохе:
- И что же теперь делать?
- Ждать, - буркнул Геннадий Юрьевич и затих, слышно было только тяжелое дыхание через шахтерский самоспасатель.
Через минуту мы осторожно двинулись назад. Со временем пыль оседала, и луч фонаря уже увереннее освещал путь по запыленному горизонту.
Геннадий Юрьевич часто оглядывался назад, и нервно перекидывал из ладони в ладонь тяжелый лом. По тому, как смотрят его глаза, я понял, что матерый шахтер, так и порывается броситься к месту взрыва, там может быть нужна помощь людям. Но я так же понял, что он этого не сделает - закаленный десятками лет кропотливого труда в шахте, можно сказать - житель подземелья - не сделает этого, и не бросит студента в моем лице одного. Сперва он доведет меня до безопасного места, а потом уже - рискуя собственной жизнью - устремиться к месту происшествия...