12. Последнее испытание
Рагнар дрожал. Было холодно и темно, и он был совсем один. Юноша окинул взглядом стылый пейзаж и гигантские горы и понял, что умереть здесь не составит труда. Впервые за многие месяцы он действительно находился в полном одиночестве. Вокруг не было никого на сотню миль. «Громовой Ястреб» уже превратился в маленькое пятнышко, исчезая в тяжелых серых тучах в направлении Клыка.
Рагнара выбросили в снег последним. Остальных уже высадили где‑то далеко среди одиноких вершин. Грохочущий Кулак не представлял, что кандидатов осталось так много, пока не увидел их всех, поднимающихся на борт небесного корабля. На «Громовом Ястребе» он насчитал больше двадцати человек. Очевидно, претендентов в Космические Волки привозили из других мест, помимо Руссвика, и размещали во многих раздельных зонах Клыка. Он не знал, почему так делалось, но просто понимал, что это должно быть так. Это единственное объяснение, которое он смог придумать. Впрочем, Рагнар быстро отбросил эти размышления, как не относящиеся к делам насущным. Сейчас ему нужно думать о собственном выживании.
Он еще раз огляделся по сторонам, изучая суровый и безотрадный пейзаж. Огромные валуны когда‑то скатились в долину и скрыли из виду большую ее часть. Некоторые из массивных скал были покрыты лишайником — в этой бесплодной дикой местности имелась по крайней мере растительная жизнь. Некоторые глыбы уже были частично покрыты снегом. Сверху начали сыпаться крупные хлопья — медленно, тихо, но неумолимо.
Некоторое время Рагнар созерцал лежащую перед ним унылую картину, а затем потряс головой, чтобы избавиться от одурманивающих мыслей, вдохнул холодный воздух и критически оценил свое положение.
Серая форма кандидата и кожаный пояс с кинжалом в ножнах — вот и все, что имелось при нем. У него не было никаких припасов — ничего, что помогло бы человеку выжить в этом суровом месте. Рагнар понимал, что на первый взгляд его задача кажется простой: нужно всего лишь добраться до Клыка и предстать перед Космическими Волками. Если он сможет сделать это, то станет настоящим Космическим Десантником. Если потерпит неудачу, то, скорее всего, умрет. Очень просто.
Все не так плохо, решил про себя Рагнар. Могло быть и хуже. По крайней мере, его форма, сшитая из какого‑то удивительного серого материала, была невероятно теплой. И у него имелся при себе нож. В общем, негусто — даже для Рагнара, одиноко стоящего в темноте на заснеженном плоскогорье где‑то высоко в горах Асахейма. Однако найти Клык было довольно легко — он возвышался над морем других горных вершин, отчетливо различимый на горизонте.
Тем не менее неприятное чувство обреченности не оставляло Рагнара. Столь многое могло пойти неудачно! Какой бы теплой ни была его туника, Рагнар сомневался, что она сможет спасти его, если задует ветер и ударит зимний мороз. К тому же одежда могла просто порваться в передрягах, и юноша не знал, насколько хватит ее чудесных свойств.
Да, Клык видно даже отсюда — но со времени своего пребывания в горах пониже, что громоздились вокруг Руссвика, Рагнар знал, что в любое время могли опуститься тучи и ледяной туман, уменьшив видимость до нуля. Эти долины наверняка были настоящим лабиринтом, и в них ничего не стоило заблудиться даже среди бела дня. А с едой что делать? Здесь было так пусто и голо, как могло быть лишь на равнинах ада. Грохочущий Кулак сомневался, что найдет в этих пустошах что‑нибудь съедобное. А если ему это и удастся, то вполне вероятно, что находка в равной степени найдет съедобным его.
На этих просторах вполне могли бродить стаи больших серых волков, троллей, ночных бродяг, племя людоедов или вульфены, что было бы хуже всего. Даже зная, откуда появляются вульфены, он не мог избавиться от безотчетного омерзения перед этими монстрами.
Что ж, у Рагнара еще будет время поволноваться обо всем этом, когда он повстречает кого‑либо из подобных тварей. А сейчас лучше бы отправиться в путь. Может быть, ему удастся найти пещеру, пока совсем не стемнело.
Впереди он увидел низкорослое деревце, и вид этого мужественного растения странным образом успокоил и подбодрил Рагнара. Оно было маленьким и искривленным, но все же тянулось вверх, цепляясь за склон горы своими корнями. Оно словно бросило вызов скалам, демонстрируя, что живые существа могут выжить даже здесь.
Более того, это дерево могло помочь выжить и путешественнику. Рагнар понял, что если он продолжит спуск, то вскоре увидит и другие деревья. Он пробыл в горах достаточно долго для того, чтобы знать, что выше определенного уровня деревья не растут, а самые высокие хребты и вершины напрочь лишены всякой растительности, кроме мха.
Он взял пригоршню снега и положил в рот. По крайней мере от жажды здесь умереть невозможно, пока на земле лежит снег. Из того, что рассказывая им в Руссвике сержант Хакон, Рагнар знал, что в непрокипевшей воде могли таиться духи болезней, но сейчас ему было все равно. Жажда — гораздо более реальная и неминуемая опасность, а он пока никак не мог развести огонь, и ему не в чем было вскипятить воду.
От снега заныли десны и язык, но скоро колючий комок растаял, и Рагнар проглотил образовавшуюся воду. В руке юноша держал кусок кремня, подобранный среди предательской осыпи щебня на склоне горы. Жаль, что у него не имелось мешка, чтобы положить камень туда, поэтому оставалось лишь нести его в сжатом кулаке. Рагнар надеялся, что этот камень сможет послужить двум целям. Во‑первых, его можно метнуть в любую напавшую тварь — а со вновь обретенной силой Рагнар был абсолютно уверен, что сможет швырнуть острый камень действительно сильно. Эта мысль вызвала волчью улыбку на его лице. Второе применение кремня состояло в том, что из него можно было высечь искры с помощью металлического ножа, разведя таким образом костер.
В этом была хоть какая‑то надежда, но она покинула Рагнара, когда он ощупал влажную кору дерева. Да, древесины здесь было много, но она оказалась холодной и сырой. Юноша знал, что разжечь костер из таких дров ему вряд ли удастся.
Он опять вздрогнул и ненадолго задумался об остальных кандидатах. В самом ли деле они столкнулись с такими же тяготами, какие ему довелось испытывать последние несколько дней? Они тоже бесконечно долго, с огромным трудом тащились сквозь снег и холод, петляли по долинам, стараясь не выпускать из виду величественную вершину Клыка? Их тоже колотило от студеных порывов ветра, когда они пробирались узкими и скользкими уступами, что свисают над жуткими горными теснинами? Они также все время пребывали настороже, прислушиваясь, не раздастся ли сквозь шум ветра крик страшной твари — вульфена, которого все так страшились? И в таком же ужасе глядели они на могучего горного орла, что парил высоко в небе, острыми глазами разглядывая унылый пейзаж в поисках добычи? Неужели они точно так же сумели выжить лишь благодаря съедобному мху и яйцам, выкраденным из гнездовий горных птиц?
Рагнар вздрогнул. Возможно, остальные кандидаты уже мертвы. Ему повстречалось много возможностей умереть — а ведь прошло всего несколько дней. В горах, разрушаемых частыми бурями, существовала постоянная опасность лавин и камнепадов. Повсюду стоял съедающий силы холод, и хотелось только одного: рухнуть на землю и умереть. Один‑единственный неверный шаг на узкой тропе — и беспечный путешественник мог рухнуть в бездну. Быть может, их сожрали звери. Они могли посходить с ума. Возможно, на них сказались побочные явления свершившегося совсем недавно преображения, они сами превратились в монстров и уже охотятся на Рагнара, чтобы разорвать его на части.
Из всех возможностей, мысли о которых терзали Рагнара, эта последняя волновала более всего. Он знал: даже сейчас существует вероятность, что все пойдет не так, как должно идти. Железные Жрецы сказали ему, что ни один кандидат не будет в окончательной безопасности по меньшей мере в течение месяца после преображения, а может, и дольше. Зверь, что скрывался в глубинах его естества, все еще мог вырваться, чтобы поглотить его душу. Возможно, эти дикие места — именно то, что ему нужно, чтобы выбраться и полностью овладеть человеком. Эта мысль тревожила, не давала успокоиться.
Рагнар с неимоверным усилием переставлял ноги, понимая, что скоро ему снова придется искать место для ночевки. Даже с его новым зрением пробираться в темноте по этим горам было бы самоубийственной затеей. Всегда есть возможность что‑то упустить из виду, шагнуть на осыпь или наступить на качающийся камень и ухнуть с обрыва. Помимо того, ночью температура упадет еще ниже, а у него не было никакого желания подвергать испытанию теплосберегающие свойства своей униформы в большей степени, нежели это необходимо. Во время пребывания в Руссвике Рагнар усвоил: чтобы выжить в таких обстоятельствах, нужно в первую очередь не делать ничего такого, что рассердило бы богинь Судьбы.
Как в азартной игре, главная хитрость состояла в том, чтобы не рисковать без нужды. Даже если ты силен, искусен и уверен в себе — как Рагнар с его вновь обретенной силой, — достаточно малейшей неудачи, чтобы в этих суровых условиях расстаться с жизнью. Самая незначительная случайность, вроде растянутых связок, вывернутой конечности или легкого недомогания, может оказаться роковой, потянув за собой усталость и истощение сил, которые сделают самого могучего воина легкой жертвой других опасностей. Даже самые незначительные неприятности или легкие раны могли привести к большой беде, постепенно ослабляя человека, вытягивая его силы и в конце концов доведя его до гибели. Главное — не пасть жертвой случайной неудачи, которой можно легко избежать.
Но сказать такое куда легче, чем сделать. Рагнар осмотрелся по сторонам в поисках места для отдыха и увидел рядом с деревом маленькое углубление с нависающим уступом, который защищал ложбинку от ветра и падающего снега. Рагнар подумал, что в ночи ему вряд ли удастся найти лучшее убежище. Несколькими ударами ножа он срубил дерево, аккуратно собрав все прутики, хвою и шишки для костра, а затем срезал самую длинную и тяжелую ветку, которая могла в дальнейшем послужить и дубинкой, и тростью. После некоторых усилий ему удалось обработать другую, еще более прямую, тонкую и длинную ветвь, которую он надеялся заострить и использовать как копье.
Рагнару понадобилось некоторое время, чтобы собрать свою добычу и вернуться к месту отдыха. Гораздо больше времени и сил потребовалось, чтобы оставить дальнейшие попытки развести огонь с помощью искр, высекаемых ножом из кремня над грудой хвои и шишек. Хвоя была сырой и зажигаться никак не хотела. В конце концов, замерзший и усталый, юноша выстлал ковром из веток и хвои выбранную в качестве убежища нишу, чтобы хоть немного утеплить стылую скалу, а затем упал на нее и сразу же уснул. Последней его мыслью было: а проснется ли он когда‑нибудь?
Рагнару снились волки. Нет, это были твари, которые наполовину являлись людьми, наполовину — волками. Юноше казалось, что они преследуют его по бесконечным каменным каньонам, лежащим в тени огромных гор. В этом сне ему было холодно и страшно. Разумом он ощущал присутствие другого зверя, который проснулся, когда он испил из Чаши Вульфена.
Зверь тоже реагировал на врагов. Сначала казалось, что он не собирается бороться за то, чтобы выйти из‑под контроля Рагнара, будто поняв, что они делят между собой одно тело, и если Рагнар умрет, то и ему тоже прийдет конец. Зверь также устал от бесконечных опасностей, как и сам юноша, и впервые Рагнар увидел возможность не только тревожного перемирия, но и какого‑то взаимопонимания со своей темной и дикой стороной.
Постепенно во сне он начал выслеживать своего врага, а не пытался больше ускользнуть от него. Ведомый своим волчьим духом, он понял, что вскоре найдет добычу в этих каменных долинах и сможет вонзить свои клыки в горячее, сочащееся кровью мясо.
Он проснулся в темноте, дрожа от пронизывающего холода и пытаясь определить, принадлежит ли услышанный им звук к сумрачному миру сновидений или же к суровой реальности. Рагнару не пришлось долго ждать ответа. Вой прозвучал вновь — громче и ближе. Несомненно, это вопль демона бури, взывающего к своим собратьям.
Крик невыразимого голода, боли и тоски раздался совсем рядом. Рагнар узнал в нем вой большого волка Асахейма. Он вздрогнул, понимая, что, если рядом окажется еще кто‑нибудь из родичей этого зверя, с жизнью можно распрощаться без долгих проводов. При неожиданном нападении Рагнар мог бы одолеть в схватке одного такого зверя, но ему ни за что не справиться со стаей. Он знал, что, действуя сообща, волки Фенриса могли загрызть тролля или даже ледяного дракона. На пустынных просторах Асахейма не было существ более хищных и свирепых.
Юноша напряг слух и принюхался к ночному ветру. Ему показалось, он что‑то почуял: изодранные студеными пальцами ветра клочья кисловатого запаха. Этот запах мог принадлежать лишь большому волку. Рагнар сжался в ложбинке и взвесил свои шансы. В его положении имелось как минимум одно удачное обстоятельство: сейчас он находился с наветренной стороны от зверя. Юноша мог чуять волка, а волк его — нет. Разумеется, это могло измениться с переменой направления ветра, но тут уж можно было только молиться Руссу, чтобы этого не случилось. А еще в запахе волка имелось нечто странное — какой‑то зловонный оттенок недомогания или болезни. У Рагнара еще не хватало опыта, чтобы точно понять, что он означает, но юноша надеялся, что не чуму, которую могли переносить эти дикие твари.
Рагнар проверил оружие, затем взял нож в левую руку, а копье — в правую. Дубинка лежала рядом наготове, чтобы ее можно было схватить после броска заостренной палки. Рагнар не возлагал на нее слишком больших надежд: он намеревался закалить острие в пламени костра, который так и не удалось развести, поэтому юноша не знал, насколько эффективным окажется это оружие. Тем не менее это все‑таки было лучше, чем ничего. Рагнар пожалел, что у него нет щита. Увы, с таким же успехом он мог бы возжелать какое‑нибудь магическое оружия Ранека. И то и другое сейчас было для него в равной степени недоступным.
Рагнар замер. Волосы на его шее стали дыбом, когда он услышал, как коготь тихо царапнул по камню, а затем, спустившись по извилистой тропинке, в ноле его зрения показался волк Фенриса. Изумляясь способности своих глаз различать мельчайшие детали даже в ночной тьме, Рагнар сразу определил, что волк старый и раненый. Его мех был белым и затертым, давняя рана на боку гнила — она и была источником неприятного запаха. Волк прихрамывал на правую переднюю лапу.
Рагнар затаил дыхание. Возможно, старый волк был вожаком, проигравшим в борьбе с молодыми соперниками и в результате изгнанным из стаи. Он явно ослаб от голода — но тем не менее выглядел страшным врагом. Он был ростом с Рагнара и даже в истощенном состоянии превосходил юношу весом почти вдвое. Клыки его торчали из пасти, словно кинжалы, а глаза горели бешенством.
В этот момент волк заметил Рагнара. Он раскрыл пасть и издал долгий вой ярости и ненависти, а затем прыгнул.
Рагнар среагировал мгновенно, метнув копье в грудь могучему зверю. Острие древка, метко отправленного в цель стальными мускулами юноши, глубоко вошло в тело волка. Хлынула кровь. Зверь упал, и древко сломалось, но Рагнар надеялся, что острие осталось в ране. Он тут же подхватил дубинку и прыгнул вперед, используя замешательство противника. Гигантский волк зарычал и бросился навстречу врагу. Рагнар отпрянул в сторону и схватил разъяренное животное за шею, избегнув его смертоносных клыков. Он не сомневался в том, что одного укуса этого монстра достаточно, чтобы разорвать ему горло, превратить руку или ногу в кровавое месиво.
Уверенный в том, что сверхчеловеческая сила его мускулов позволит одолеть любого волка, юноша собирался побороть врага. Но когда зверь зарычал и напрягся, Рагнар быстро понял, насколько легковесной оказалась его надежда. Это все равно что руками сдержать лавину. Гигантские, похожие на канаты сухожилия вздулись под спутанным мехом. Зловонное дыхание зверя ударило в нос Рагнару. Гигантский волк был опытным бойцом, он встряхнулся и отбросил юношу на камни, устилающие дно долины.
Множество острых осколков впилось в руки, вскоре ладони стали скользкими от крови. Огромная туша волка навалилась на грудь, и юноша понял, что начинает задыхаться. Перед глазами заплясали призрачные огоньки. Волк издал глубокий рык и клацнул зубами, примериваясь к шее врага. Рагнар схватил пальцами гортань чудовища и, собрав все силы, стал душить зверя. Тот извернулся и вновь набросился на юношу. Чудовищные челюсти, словно медвежий капкан, сомкнулись в считаных дюймах от носа Рагнара. С трудом ловя воздух широко разинутым ртом, молодой воин быстро выхватил кинжал и раз за разом стал бешено всаживать его в теплую податливую плоть волчьего горла. Затем он провел ножом поперек шеи врага, ощущая сопротивление мышц, сухожилий и артерии.
Из перерезанного горла хлынула кровь, теплая алая жидкость залила холодные серые камин. Кровь дымилась в холодном ночном воздухе, а Рагнар крепко держал волка, пока его судорожные движения не ослабли, а потом затихли окончательно. Затем он принялся свежевать и потрошить зверя.
Рагнар был весьма удовлетворен своей ночной работой. Теперь у него имелся плащ из необработанной волчьей шкуры. Конечно, выскобленный мех смердел, но зато давал дополнительную защиту от холода. Мясо и внутренности волка утолили ноющий голод, а теплая кровь, выпитая прямо из сложенных ладоней, освежила рот и придала новые силы.
Что еще лучше — с помощью волчьих сухожилий Рагнару удалось привязать кинжал к концу подходящей палки, сделав из нее по‑настоящему грозное оружие. Из обрывка шкуры он соорудил мешок, чтобы носить собранные кремни, а из последней оставшейся полоски — самодельную пращу, с помощью которой можно было метать зазубренные куски камня с большой скоростью и на значительные расстояния. По пути он тренировался с этим оружием, достигнув вполне приемлемых результатов.
Рагнар посмотрел вверх, и вид неба ему не понравился. Огромные черные тучи закрыли Клык и южную часть небосклона. Ему казалось, что впереди слышится далекий рокот грома. Ничего не оставалось делать, кроме как припустить вперед. Продолжая жевать еще влажный кусок волчьего мяса, юноша легким размашистым шагом двинулся вниз по склону.
Используя свое новое копье как посох, Рагнар продолжал путь через лес. Он был очень доволен своим новым оружием. Длинная ветка оказалась крепкой, кинжал прочно сидел на ее конце. Теперь юноша готов был встретить кого угодно.
Здесь ему больше нравится, подумал он, глядя на сосны, обступавшие тропинку. Лес казался бесконечным, но стало заметно теплее, поскольку Рагнар спустился значительно ниже тех бесплодных утесов, куда его десантировал «Громовой Ястреб». Вниз бежали ручьи, несущие талую и дождевую воду с вершин. В кустах насвистывали птицы, повсюду виделись следы мелких животных. Теперь он знал, что по крайней мере не будет голодать и не умрет от жажды.
Он уже взбирался на деревья и находил там яйца, содержимое которых высасывал через маленькое отверстие, пробитое в верхушке. Вода в ручье была холодной и освежающей, и юноша сожалел, что ему не во что набрать ее. Если остаться в этом лесу, то в нем вполне можно жить, подумал Рагнар. Быть может, стоит попробовать это. В конце концов, он не обязан возвращаться в Клык и ничего не должен Волкам — не благодарить же за ту боль, что ему причинили. Рагнар сомневался, что кто‑нибудь нашел бы его, если б он решил остаться здесь в одиночестве. На самом деле вряд ли кому‑то придет в голову его разыскивать. Космические Волки не хотят иметь дело с теми, кто не соответствует их стандартам, и, не вернувшись, Рагнар просто провалил бы это испытание.
Осматриваясь по сторонам, он встречал все больше примет того, что человек прекрасно мог бы жить в этих лесах. Здесь можно было сделать навес, как его учили, и пользоваться им до тех пор, пока не найдется подходящая пещера. Он мог высушить дерево и развести костер, мог охотиться и отыскивать съедобные коренья. Можно было бы прожить долгую жизнь по собственным законам — здесь, на этой земле, которая стала бы его собственным маленьким королевством.
И все же в глубине души Рагнар понимал, что не может отречься от своего пути. Это был не просто вопрос гордости — хотя свою роль играла и она. В Клыке он не закончил дела со Стрибьорном — если, конечно, этот ублюдок из Беспощадных Черепов еще жив. Но было что‑то другое, что имело гораздо большее значение. Рагнару уже не хотелось влачить одинокое существование здесь, в горных лесах. Что‑то в Клыке звало его, как чувство боевого товарищества в стае может взывать к волку. Рагнар переменился, когда испил из Чаши Вульфена, он понимал это. Он стал кем‑то большим и кем‑то меньшим, чем просто человек. Словно тот зверь, что проснулся в нем, сделал его отчасти волком — и волк в нем отчаянно нуждался в содружестве других волков. Он страстно желал найти свое место в стае, занять положение в ее иерархии.
Более того, Рагнар теперь понимал, что и в самом Клыке имелось нечто, чего он также желал. Хотя юноша и не получал от Ранека, Хакона и их сородичей ничего, кроме унижения и суровых испытаний, он теперь знал, что они — сверхлюди, заслуживающие уважения, и что они занимаются достойным и благородным делом. Рагнар внезапно понял, что ему тоже хочется достичь того, что имеется у обитателей Клыка: их уверенности, их гордости, их могущества и магии. Он уже хотел стать одним из хозяев этого мира — более того, он жаждал быть достойным того, чтобы сделаться одним из них. И Рагнар понимал, что не добьется этого, оставаясь здесь, среди лесов и гор, какой бы привлекательной ни казалась мысль о вольном житье.
Рагнар понимал, что сильно изменился с тех пор, как был избран, — и не просто потому, что испил из Чаши Вульфена. Ему открылся целый новый мир, места более дикие и обширные, чем все, что он мог себе представить раньше, на своем родном острове. Он делал то, что никому из его народа не приходилось делать: перемещался на летающих кораблях, проходил сквозь Врата Моркаи, смотрел на укрытые облаками шпили Клыка. Он начал понимать, что мир не таков, каким он всегда представлялся, и что во Вселенной есть вещи важнее и ужаснее, чем войны между племенами и долгие морские путешествия. Рагнар начал чувствовать, что у Космических Волков имеется великая цель, а все испытания, что казались ему такими опасными, необходимы для достижения этой цели.
Из тех видений, что Рагнар узрел во Вратах Моркаи, он получил представление о могущественных и ужасных врагах из других миров и о той судьбе, что ожидает его, если он докажет, что достоин стать одним из воинов Клыка. Рагнар был уверен в том, что видел все это не случайно. Он был уверен, что старцы, которые испытывали его, намеренно приобщили его к этим знаниям, и чувствовал: то, как он распорядится ими, тоже может оказаться частью испытания. Из разговоров со своими товарищами‑кандидатами Рагнар знал, что некоторые из них просто отказались поверить кошмарным видениям, не говоря уж о том, чтобы примириться с ними. Но не было ли это чудовищной ошибкой?
Рагнар понял, что каким‑то непостижимым образом даже рад оказаться здесь, среди этих суровых гор и зеленых долин. Он знал, что смотрит на дикую красоту первобытной природы, которая открывается очень немногим. Это было словно идти под парусами в океанский шторм или созерцать в конце трудного дня хода на веслах, как красное солнце садится в море. Это само по себе волновало чувства и разум. Теперь Рагнар ощутил нечто вроде благодарности Космическим Волкам за то, что отправили его сюда, где он смог почувствовать необычайное одиночество этих мест.
Покачав головой, он выдохнул, и в бодрящем морозном воздухе возникло облачко пара. Юноша знал, что нужно спешить. Он собирался как можно скорее отыскать путь назад, в Клык. И он намеревался прийти туда не последним.
Туман был густым и липким, он оставил от окружающего мира лишь смутные очертания. Тут и там неясно темнели скалы, а тропу было едва видно всего на несколько шагов вперед. Иногда клочья облаков расступались, и тогда Рагнар получал возможность видеть немного дальше, но большую часть времени он был заключен между тусклыми призрачными стенами, глушившими свет и звуки.
Все это напомнило Рагнару представление его народа о потустороннем мире как о холодном и туманном месте, где тени мертвых скитались по сухой и скалистой земле. Это место точно соответствовало описаниям ада в легендах, и в какой‑то миг юноше показалось, что он уже умер и, сам не заметив это, прошел через врата смерти. Он прислушивался к тихому шелесту ветра, принюхивался к воздуху в поисках запахов и молился, чтобы это не оказалось правдой.
Если же это действительно было так, то даже в смерти он сохранил обретенную им силу. Но все‑таки это казалось нечестным — зайти так далеко и умереть, даже не узнав об этом.
Он отбросил эту мысль как плод чрезмерно богатого воображения. Нет, Рагнар все еще пребывал в мире живых. Кровь еще текла в его жилах, а кожу так же покалывало от холода. На одежде поблескивала роса, и он ощущал влагу этих капелек, стирая их рукой. Это было реальным. Он и в самом деле мог умереть здесь, но еще не был мертв. Рагнар мрачно ухмыльнулся этим мыслям.
Туман был опасен. В этом юноша не сомневался. Он шагал по длинному гребню между двумя могучими вершинами, и этот путь требовал огромного внимания. Местами тропа становилась очень узкой и начинала осыпаться под ногами. Часто она превращалась в уступ вдоль обрыва над пропастью, глубину которой Рагнар не представлял. И ему вовсе не хотелось выяснять это, свалившись туда. Но хуже всего было то, что тропинка постоянно извивалась и поворачивала, — всегда существовала угроза, что она резко вильнет влево или вправо и путешественник, поставив ногу в пустоту, рухнет вниз, навстречу своей окутанной туманом судьбе.
Юноша использовал толстый конец своего самодельного копья как посох и проверял дорогу перед собой, медленно продвигаясь вдоль уступа. У него не имелось им малейшего представления о том,в правильном ли направлении он движется, но он был убежден, что нужно спешить. Внезапно, всего лишь на мгновение, туман разошелся, и перед Рагнаром открылся изумительный вид. На этот краткий миг юноше показалось, что он парит на крыльях над облаками. Глубоко под ним долины и хребты скрывались в сумраке, но выше горные вершины поднимались из облаков, как острова из моря. Сморщенное солнце посылало копья света в туман. Рагнар ахнул, увидев впереди могучую колонну Клыка, которая со зловещим величием пронизывала обвивающие ее серые облака. Поистине это было зрелище невиданной красоты.
Юноше казалось, будто он взбирается по стенам небес, идет по самим облакам. Должно быть, именно это чувствовал Русс, став богом! Это было самое впечатляющее зрелище из всего, что ему довелось увидеть. Сердце Рагнара переполнялось чувствами, им овладела неистовая радость. Он выживет! Он вернется в Клык победителем, чтобы по праву занять место среди Космических Волков!
Через какое‑то мгновение облака сомкнулись вновь, словно огромные волны, хлынувшие на разоренный штормом берег. Вновь влажная дымка и густой туман окутали путника. Грандиозное зрелище исчезло. Подавив дрожь, Рагнар плотнее укутался в свой плащ из смердящей волчьей шкуры и побрел вперед сквозь царство теней.
Уже некоторое время Рагнар что‑то ощущал в мрачной серости липкого тумана. Он не знал ни что это такое, ни где оно находится, но не сомневался — нечто наблюдает за ним. Ему казалось, он чувствует, как ему в спину клинком вонзается горящий взгляд.
В десятый раз за последние несколько минут Рагнар оглянулся через плечо, пытаясь высмотреть опасность в царившем за спиной сумраке, но ничего не увидел. Он непрестанно принюхивался к воздуху и был уверен, что ему удалось уловить запах чего‑то знакомого и в то же время странного — острый горьковатый аромат, который заставил его вздрогнуть.
Рагнар знал, что приближается к Клыку. Следующим утром после беспокойной ночи на высоком гребне он увидел подножие Клыка. В сумерках, когда на землю вновь опустилась ночная мгла, уже можно было различить на склоне горы правильные световые узоры — это говорило о присутствии людей. Рагнар представил себе огромные сооружения, которые увидел, впервые появившись здесь, и даже попытался соотнести далекие огни с очертаниями тех гигантских машин. Сейчас они казались ему столь же родными, как тогда — чужыми и пугающими.
Долгий путь подходил к концу. Прошло семь тяжелых дней с тех пор, как его высадили на далекую гору. Юноша был утомлен, голоден, замерз, но испытывал ни с чем не сравнимое ощущение успеха. Ему удалось успешно использовать все знания, полученные в Руссвике. Он отыскал убежище, пищу и воду. Он сохранил здоровье и разум. Он смог максимально использовать новые обострившиеся чувства и остался в живых без чьей‑либо помощи, не считая благословения Русса. Поистине редко когда Рагнар чувствовал себя в ладу окружающим миром больше, чем в эти минуты.
Но внезапно Рагнар ощутил, как по телу прокатилась волна страха. Юноша почувствовал, что неподалеку возникло безжалостное зло и оно преследует его.
До сторожевых постов Космических Волков оставалось чуть более суток пути, если не учитывать возможных неприятностей, и ему очень хотелось этим вечером хорошенько отдохнуть, чтобы к рассвету сохранить все силы. Но нехорошее ощущение заставило Рагнара продолжить путь ночью, при свете полной луны. Он с трудом удерживался от того, чтобы не пуститься бегом, подобно зайцу, которого преследует лиса. Человеческая логика твердила Рагнару, что никаких реальных признаков опасности нет, что виной всему лишь нервы, истрепанные долгим суровым походом. Но инстинкт зверя, таившегося у него внутри, говорил совершенно другое. Он призывал его спасаться бегством, либо драться; либо покинуть это место, либо принять бой. А Рагнар уже научился уважать своего зверя.
Он чувствовал, что в бегстве нет ничего хорошего. Бег по неровной местности, при неверном свете луны наверняка кончится падением, которое окажется роковым, если в этот момент на него нападут. Рагнар знал, что лучше всего разбить лагерь, развести костер, используя заранее подготовленный запас сухих листьев, щепы и веток, и постараться отдохнуть. Возможно, огонь отпугнет то существо, что наблюдает за ним. А может быть, и нет. Но стоит попробовать отдохнуть перед боем.
Где‑то в глубине души юноша распознавал чувства своего зверя. Тот наблюдал и выжидал, постепенно распаляясь яростным гневом. Зверю не нравилось, что за ним охотятся. Он предпочитал охотиться сам, а не быть чьей‑то добычей. Ему хотелось прямо сейчас развернуться и дать отпор преследователю, кем бы он ни оказался. Как ни странно, Рагнара это успокоило, и он нашел, что полностью согласен со своим зверем. Бег сквозь тьму делу не поможет, так же как не поможет сейчас беспокойство или страх. Все это лишь истощит его силы.
Издав яростный рык, Рагнар осознал, что пришел к решению. Неподалеку он заметил несколько громадных валунов, чудовищными тенями громоздящихся в сумраке. Возле них он найдет защиту от ветра и стихий. Юноша двинулся к камням, решив, что разведет здесь костер. И будет ждать.
Веселые языки пламени быстро охватили свежесрубленное дерево, пахнув на Рагнара горьковатым дымом. Он сидел у разгорающегося костра, жевал орехи и ягоды, что удалось собрать днем, и сожалел о том, что нет воды, чтобы промочить горло. Завтра с утра надо будет отыскать ручей. Конечно, если к этому времени Рагнар останется жив.
Он избегал смотреть на пламя, чтобы не повредить обострившееся ночное зрение. Юноша все более остро ощущал чье‑то присутствие. Он чутко прислушивался к ночным звукам, принюхивался к студеному воздуху. Волосы на загривке встали дыбом, когда Рагнар услышал, как по осыпи покатились камешки, потревоженные кем‑то тяжелым, передвигавшимся очень осторожно, но все же не бесшумно. Рагнар потянулся за своим копьем и принял низкую боевую стойку, опершись спиной о самый большой из валунов, что высотой достигал ему до пояса. По крайней мере, так на него не смогут напасть сзади. Кто бы это ни был, ему придется лицом к лицу встретиться с яростью Грохочущего Кулака. И если придется, Рагнар погибнет с ранами только спереди, как учил его отец.
Он облизнул пересохшие губы, а его руки сжимались и разжимались на грубом древке копья.
Зловоние, которое он учуял раньше, стало сильнее. В нем ощущалось смешение человеческого и звериного. Внезапно запах псины стал резче, Рагнар услышал тихое сопение, словно большое животное осторожно вдыхало и выдыхало воздух. Пальцы Рагнара еще сильнее стиснули древко копья, все тело напряглось, словно сжатая пружина, — юноша готовился нанести удар по невидимому врагу.
В нижней части живота бурлил страх. Волосы на теле встали дыбом. В неровном свете костра Рагнар наконец‑то увидел очертания неизвестного существа. Оно было высоким, массивным и обликом походило на человека. На его торсе еще сохранились остатки изодранной серой формы, которая казалась сейчас слишком маленькой для огромного мускулистого тела. Длинные руки оканчивались пальцами с большими изогнутыми когтями, вполне человеческую голову покрывала пегая свалявшаяся шерсть, а оскаленный рот открывал взору здоровенные клыки. Взгляд существа пылал голодом, яростью и удивительным рассудком. Оно открыло рот и издало низкий мрачный рык. С губ Рагнара сорвалось непрошеное ответное рычание.
Это был вульфен. Теперь Рагнар понял, кто его преследовал. Он понял также, что все время это подозревал, отсюда и исходило это непонятное беспокойство. Зверь, что сидел внутри него, распознал вульфена. Юноша не сомневался, что вульфен намеревался убить и сожрать его. Убей, или убьют тебя — таков закон здешних гор. Если ты хочешь получить хотя бы какую‑то надежду остаться в живых, то должен бить быстро и безжалостно. Рагнар поднял копье и напрягся для смертельного броска. Зверь внутри него был готов к удару.
И в этот миг его рука застыла. Рагнар обнаружил, что не может заставить себя ударить. Этот вульфен когда‑то был таким же человеком, как он. Он тоже был кандидатом в Космические Волки. Он испил из Чаши, прошел через те же изменения и муки, что и Рагнар. Во имя Русса, Рагнар легко мог оказаться на его месте, если бы зверь в нем взял верх! Более того, вполне вероятно, что это существо являлось тем, кого он когда‑то знал. Это мог быть Кьел, Свен или Стрибьорн. Неужели он и в самом деле способен убить бывшего товарища?
Казалось, что существо испытывает сходные чувства. На мгновение оно остановилось, перевело взгляд с Рагнара на костер, а затем — опять на Рагнара. Потом снова зарычало. Рагнар видел, как напряглись его мышцы. Теперь он увидел, что на запястье вульфена блестит браслет, похожий на его собственный, и с ужасом понял, что это действительно один из его прежних товарищей. Но кто же именно?
Через мгновение все эти размышления были отброшены. Вульфен прыгнул. Рагнар почти машинально метнул копье ему в грудь. Длинный наконечник пронзил ребра и погрузился в сердце монстра. Древко согнулось, а затем сломалось под натиском огромной туши. Рагнара прижало к валуну, и какое‑то мгновение он смотрел прямо в глаза вульфена. Казалось, они опять светятся человеческим разумом.
Губы вульфена прошептали одно‑единственное слово:
— Рагнар!..
Затем чудовище умерло.
Рагнар смотрел на сползшее вниз тело, исполненный ужаса и ликования от того, что сделал. Он убил вульфена. Один. Но одновременно он убил своего бывшего товарища. Юноша нагнулся, чтобы посмотреть на браслет на руке монстра. Он надеялся, что это был Стрибьорн.
В мерцающем свете костра была отчетливо видна вырезанная на металле руна — знак ястреба. В холодной и бездушной ночи Рагнар издал нескончаемо долгий вопль ярости и горя. Он понял, что только что убил Кьела, своего единственного настоящего друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
|
